Боснийский кризис 1908 1909 гг кратко. Боснийский кризис

В 1908 г. в Турции произошла революция: был свергнут султан, к власти пришли националистически настроенные «младотурки». Для Австро-Венгрии турецкие события стали поводом для аннексии Боснии и Герцеговины, где она держала свои войска с 1878 г. Это была демонстрация силы, направленная как против Турции, так и против Сербии, которая претендовала на эти территории. Извольский попытался использовать вопрос о Боснии и Герцеговине для решения проблемы проливов, о чем он вел переговоры с министром иностранных дел Австро-Венгрии. Достигнутая предварительная договоренность не встретила поддержки Франции и особенно Англии, между тем как аннексия стала свершившимся фактом.
Боснийский кризис стал дипломатическим поражением России, особенно после того, как Германия в ультимативной форме потребовала от русского правительства признать аннексию. Внутренняя слабость России была очевидна, и Столыпин полагал, что «развязать войну — значит развязать силы революции». Правительство согласилось с германским требованием, Извольский вскоре был отправлен в отставку. На его место был назначен свояк премьера С. Д. Сазонов.
Новый министр разделял точку зрения Столыпина на необходимость успокоения страны и избегал дипломатических осложнений. Его считали англофилом, но главную свою задачу он видел в ослаблении германского натиска на восток, которого он стремился добиться ценой экономических уступок. В 1911 г. было заключено Потсдамское соглашение, по которому Германия признавала российские интересы в Иране. Россия обязалась не препятствовать строительству стратегической железнодорожной магистрали Берлин — Багдад и выступила посредником между Францией и Германией во время Марокканского кризиса.
Балканские войны. В 1911 г. российская дипломатия попыталась решить вопрос о статусе проливов путем двусторонних переговоров с Турцией. Она готова была гарантировать неприкосновенность ее европейских владений в обмен на открытие проливов для русских военных кораблей. Предложение вызвало неприятие других балканских государств, которые готовились к нападению на ослабленную Турцию. Не поддержали Россию и ее союзники, опасавшиеся нарушения военного равновесия на Востоке. В конечном итоге предложение было отвергнуто и турецким правительством.
В ответ Россия подтолкнула Сербию и Болгарию к подписанию секретного договора, по которому эти страны условились о возможном разделе балканских земель Турции. Одновременно они обязались не начинать военных действий без предварительного одобрения России. Возник Балканский союз, к которому скоро присоединилась Греция. Попытки Сазонова предотвратить военное столкновение держав Союза с Турцией оказались безрезультатны, и в 1912 г. началась Первая Балканская война, где Сербия, Болгария, Греция и Черногория действовали против Порты. Союзники одержали быструю победу, и был подписан мир, по которому Турция лишалась почти всех своих балканских владений. В России успехи союзных войск, которые остановились недалеко от Константинополя, были с восторгом встречены праволиберальной общественностью.
Первая Балканская война изменила расстановку сил в Европе, наглядно выявила растущую роль малых государств в большой политике и подстегнула гонку вооружений. Недовольство успехами стран Балканского союза демонстрировала Австро-Венгрия, дипломатия которой умело разжигала сербско-болгарские противоречия. Стремясь к расширению своей территории, болгарский царь Фердинанд начал в 1913 г. Вторую Балканскую войну нападением на Сербию и Грецию. Балканский союз распался, изолированная Болгария, против которой выступили также Черногория, Румыния и Турция, потерпела поражение и должна была согласиться на территориальные претензии своих соседей. Старания Сазонова спасти Болгарию от военного разгрома не имели успеха и свидетельствовали о невысоком авторитете российской дипломатии среди молодых балканских государств. В результате Балканских войн давний «пороховой погреб Европы» стал главной угрозой для международного мира.
Миссия Лимана фон Сандерса. Долгосрочные задачи российской внешней политики — первенство на Балканах и контроль над проливами — не были решены. Они не встречали понимания даже у правительств Англии и Франции, им активно противодействовала Австро-Венгрия, опиравшаяся на поддержку Германии, которая в конце 1913 г. послала в Константинополь военную миссию во главе с генералом О. Лиманом фон Сандерсом. Глава миссии должен был реорганизовать турецкую армию, одновременно он возглавил корпус, расквартированный в Константинополе, что фактически означало германский контроль над проливами. Возник международный конфликт, во время которого российская дипломатия не сумела добиться коллективного демарша Англии и Франции. Прямые переговоры с германским правительством не дали результатов: немецкий генерал был переведен на пост инспектора всей турецкой армии, хотя и лишился командования корпусом.
Конфликт из-за миссии Лимана фон Сандерса вынуждал С. Д. Сазонова добиваться ясности в рамках Антанты. Весной 1914 г. он предложил британскому правительству заключить военно-морскую конвенцию, которая не позволила бы державам Тройственного союза получить превосходство на Черном море. Выбрав тактику затягивания переговоров, английское правительство сумело создать в Берлине и Вене иллюзию, что оно стремится к европейскому миру и готово соблюдать нейтралитет. Его позиция изменилась в дни Июльского кризиса, когда оно согласилось на подписание конвенции и подтвердило готовность действовать совместно с Россией против Германии и Австро-Венгрии. В определенной мере это согласие повлияло на решение царского правительства о вступлении в Первую мировую войну.

В октябре 1908 года Австро-Венгрия аннексировала соседнюю Боснию и Герцеговину, из-за чего Европа оказалась на краю большой войны. В течение нескольких месяцев весь Старый Свет ждал, затаив дыхание, развязки. Все следили за попытками дипломатов и политиков избежать катастрофы. Эти события стали известны как Боснийский кризис. В итоге великим державам удалось договориться, и конфликт был сглажен. Однако время показало, что именно Балканы являются взрывоопасной точкой Европы. Сегодня Боснийский кризис рассматривается как одна из прелюдий к Первой мировой войне.

Предпосылки

После завершения 1877 - 1878 гг. в Берлине прошел международный конгресс, который официально закрепил новую расстановку сил на Балканах. Согласно 25-й статье договора, подписанного в столице Германии, Босния, которая прежде принадлежала Османской империи, оккупировалась Австро-Венгрией. Однако это решение было оспорено делегацией из Сербии. Эта страна сама только что освободилась от турецкого владычества, и ее правительство боялось, что уступки империи Габсбургов приведут к тому, что австрийцы в итоге захватят Белград.

У этих опасений была своя почва. Габсбурги уже на протяжении долгого времени строили имидж собирателей славянских земель (славяне составляли 60% Обусловлено это было тем, что императоры в Вене не смогли объединить под своим скипетром Германию (это сделала Пруссия), в итоге повернули свой взор на восток. Австрия уже контролировала Богемию, Словению, Хорватию, Словакию, Буковину, Галицию, Краков и не хотела останавливаться на этом.

Временное затишье

После 1878 года Босния осталась под оккупацией Австрии, хотя ее юридический статус так и не был окончательно определен. Этот вопрос на некоторое время был отложен. Главным партнером Сербии в международной политике была Россия (также славянская и православная страна). В Санкт-Петербурге систематически защищали интересы Белграда. Империя могла надавить и на Габсбургов, но не стала этого делать. Связано это было с подписанием России, Германии и Австрии. Страны давали друг другу гарантии ненападения в случае начала войны.

Эта система отношений устраивала Александра II и Александра III, поэтому Боснийский кризис ненадолго был забыт. «Союз трех императоров» окончательно распался в 1887 году из-за противоречий между Австрией и Россией, связанных с Болгарией и Сербией. После этого разрыва в Вене перестали быть связанными какими бы то ни было обязательствами перед Романовыми. Постепенно в Австрии все больше нарастали милитаристские и захватнические настроения по отношению к Боснии.

Интересы Сербии и Турции

Балканы всегда были огромным котлом с пестрым этническим населением. Народы были перемешаны друг с другом, и часто было сложно определить, где чья земля по праву большинства. Так было и с Боснией. Во второй половине XIX века 50% ее населения составляли сербы. Они были православными, а боснийцы - мусульманами. Но даже их внутренние противоречия бледнели перед австрийской угрозой.

Еще одной стороной конфликта была Османская империя. Турецкое государство на протяжении уже многих десятилетий пребывало в Прежде этой империи принадлежали все Балканы и даже Венгрия, а ее войска дважды осаждали Вену. Но в начале XX века от прежнего блеска и величия не осталось никакого следа. Османская империя владела небольшим огрызком земли во Фракии и в Европе была окружена враждебными славянскими государствами.

Незадолго до того, как произошел Боснийский кризис, летом 1908 года в Турции вспыхнула Младотурецкая революция. Власть султанов была ограничена, а новое правительство вновь стало громко заявлять о своих притязаниях на прежние балканские провинции.

Действия австрийской дипломатии

Австрийцам для того, чтобы окончательно аннексировать Боснию, нужно было противодействовать не только туркам, но также множеству европейских держав: России, Франции, Великобритании, Италии и Сербии. Правительство Габсбургов, как водится, решило сначала договориться с державами Старого Света. Переговорами с дипломатами этих стран руководил Алоиз фон Эренталь, занимавший должность министра иностранных дел.

Первыми пошли на компромисс итальянцы. Их удалось убедить поддержать Австро-Венгрию в обмен на то, что Вена не будет вмешиваться в их войну с Турцией за обладание Ливией. Султан согласился окончательно уступить Боснию после того, как ему была обещана компенсация размером в 2,5 миллиона фунтов. Традиционно Австрию поддерживала Германия. Вильгельм II лично надавил на султана, на которого имел большое влияние.

Переговоры России и Австро-Венгрии

Боснийский кризис 1908 года мог завершиться катастрофой, если бы Россия выступила против аннексии. Поэтому переговоры Эренталя и Александра Извольского (также министра иностранных дел) были особенно долгими и упорными. В сентябре стороны пришли к предварительному соглашению. Россия соглашалась на аннексию Боснии, в то время как Австрия обещала признать право военных российских кораблей беспрепятственно проходить через черноморские проливы, контролируемые Турцией.

Фактически это означало отказ от прежних Берлинских соглашений 1878 года. Ситуация осложнялась тем, что Извольский вел переговоры без санкции сверху, а Эренталь вел двойную игру. Дипломаты договорились, что аннексия произойдет чуть позже, когда настанет удобный оговоренный момент. Однако уже через несколько дней после отъезда Извольского начался Боснийский кризис. спровоцировала Австрия, которая 5 октября объявила об аннексии спорной провинции. После этого Извольский отказался соблюдать соглашения.

Реакция на аннексию

Недовольство венским решением выразили власти России, Великобритании и Франции. Эти страны уже создали Антанту - союз, направленный против усиливавшейся Германии и ее верной союзницы Австрии. В Вену посыпались ноты протеста.

Однако Великобритания и Франция не предприняли других решительных действий. К боснийскому вопросу в Лондоне и Париже относились гораздо равнодушнее, чем к проблеме принадлежности черноморских проливов.

Мобилизация в Сербии и Черногории

Если на Западе аннексию «проглотили», то в Сербии новости из Вены привели к народному волнению. 6 октября (на следующий день после аннексии) власти страны объявили о мобилизации.

То же самое было сделано в соседней Черногории. В обеих славянских странах считали, что нужно идти на выручку жившим в Боснии сербам, оказавшимся перед угрозой австрийского владычества.

Кульминация

8 октября правительство Германии оповестило Вену о том, что в случае начала вооруженного конфликта империя может рассчитывать на поддержку своей северной соседки. Этот жест был важен для милитаристов в монархии Габсбургов. Лидером «воинственной» партии был начальник генерального штаба Конрад фон Хетцендорф. Узнав о поддержке Германии, он предложил императору Францу-Иосифу разговаривать с сербами с позиции силы. Так стал серьезной угрозой миру Боснийский кризис 1908 г. И великие державы, и малые государства стали готовиться к войне.

Войска австрийцев стали стягиваться к границе. Единственной причиной отсутствия приказа о нападении было понимание властей, что Россия вступится за Сербию, что приведет к гораздо большим проблемам, чем одна «маленькая победа».

Боснийский кризис 1908 - 1909 гг. кратко описан в этой статье. Несомненно, он затронул слишком много интересов на политической арене.

Итоги и последствия

В России правительство констатировало, что страна не готова к войне на два фронта против Германии и Австрии, в случае если она все-таки до конца будет поддерживать сербов. Принципиальным был премьер-министр Петр Столыпин. Он не хотел войны, опасаясь, что она приведет к очередной революции (в будущем так и случилось). Кроме того, всего несколько лет назад страна потерпела поражение от японцев, что говорило о плачевном состоянии армии.

Несколько месяцев переговоры оставались в Решающим стал ход Германии. Посол этой страны в России Фридрих фон Пурталес поставил перед Санкт-Петербургом ультиматум: либо Россия признает аннексию, либо начнется война против Сербии. Оставался единственный способ прекратить Боснийский кризис 1908 - 1909, итоги которого еще долгое время отзывались эхом по Балканам.

Россия надавила на Сербию, и последняя признала аннексию. Без кровопролития закончился Боснийский кризис 1908 г. Его политические итоги сказались позже. Хотя внешне все закончилось благополучно, противоречия между сербами и австрийцами только усилились. Славяне не хотели жить под властью Габсбургов. В итоге в 1914 году в Сараево сербский террорист выстрелом из пистолета убил наследника австрийской монархии Франца Фердинанда. Это событие стало поводом для начала Первой мировой войны.

международный конфликт, возникший в связи с аннексией Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией. Согласно ст. 25 Берлинского трактата (см. Берлинский конгресс) эти две турецкие провинции, населенные сербами и хорватами, находились под австрийской оккупацией, но Австро-Венгрия стремилась их окончательно аннексировать и использовать как плацдарм для своей экспансии на юг, по направлению к Салоникам. Удобный момент представился Австро-Венгрии в связи с младотурецким переворотом, ответом на который был "сентябрьский контрреволюционный заговор держав... во имя прямого подавления революции в Азии... во имя продолжения колониального грабежа и территориальных завоеваний" (Ленин). 15. IX 1908 состоялась встреча русского и австрийского министров иностранных дел Извольского и Эренталя в Бухлау. Они согласились на аннексию Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины и на открытие черноморских проливов для русских военных кораблей. Но в то время как намерение России открыть проливы встретило противодействие со стороны Англии и Франции, Австро-Венгрия, поддержанная Германией, поспешила воспользоваться согласием Извольского и 7.Х 1908 объявила об аннексии Боснии и Герцеговины. При этом, чтобы не предстать в качестве державы, первой нарушившей Берлинский трактат, Австро-Венгрия прибегла к дипломатическому трюку: она договорилась с Фердинандом Кобургом (см.) о провозглашении независимости Болгарии, которое и состоялось за 2 дня до аннексии Боснии и Герцеговины. Турция, которой номинально принадлежали Босния и Герцеговина, заявила протест против нарушения Берлинского трактата. В Стамбуле и других турецких городах был объявлен бойкот австрийских товаров. Однако, не получив поддержки ни от одной из великих держав, Порта вскоре (26. II 1909) подписала соглашение с Австрией, приняв под видом выкупа вакуфных земель (а по существу в качестве платы за отказ от своего суверенитета над аннексированными областями) сумму в 2 500 тыс. ф. ст. Особенно сильное возмущение аннексия Боснии и Герцеговины вызвала в Сербии, где эти области рассматривались как часть будущего большого южнославянского государства. В ответ на аннексию сербское правительство потребовало автономии для Боснии и Герцеговины, а также раздела Новобазарского санджака между Сербией и Черногорией для установления между ними общей границы и предупреждения дальнейшего продвижения Австро-Венгрии на юг. Одновременно Сербия начала готовиться к войне против Австро-Венгрии и обратилась за помощью к державам, в первую очередь к России. Россия, не получившая своей доли от сделки в Бухлау, была крайне возмущена действиями Австрии, но, не будучи подготовлена к войне, стремилась разрешить конфликт дипломатическим путем. Она потребовала, чтобы вопрос об аннексии подвергся рассмотрению на конференции держав, подписавших Берлинский трактат, и посоветовала Сербии ждать решения этой конференции. Однако Австро-Венгрия, энергично поддержанная Германией, не соглашалась на какие-либо уступки. Вследствие сопротивления этих двух держав, а также ввиду отказа Франции от активной поддержки своей союзницы - России, конференция держав не была созвана. В то же время Германия, учитывая неподготовленность России к войне, вмешалась в конфликт, чтобы, как заявил впоследствии Вильгельм II, защитить своего союзника "со всем блеском своего оружия". 14. III 1909 германское правительство предложило России следующий способ разрешения вопроса: Австро-Венгрия попросит державы формально санкционировать аннексию путем обмена нотами, при условии, что Россия заранее обещает дать эту санкцию, а Сербия откажется от всяких претензий на Боснию и Герцеговину. Так как Россия колебалась принять германское предложение, то Бюлов (см.) 21. III 1909 через германского посла в Петербурге предъявил Извольскому ультимативное требование о немедленном положительном или отрицательном ответе, причем дал понять, что отрицательный ответ повлечет за собой нападение Австро-Венгрии на Сербию. Царское правительство, придя к заключению, что Россия к войне не готова, приняло германское предложение. Затем германское предложение было принято остальными державами, после чего состоялся упомянутый обмен нотами. Оставленное без поддержки, сербское правительство вынуждено было 31. III 1909 сделать в Вене унизительное заявление о том, что оно признает решение держав по вопросу об аннексии, отказывается от своих протестов и прекращает всякую деятельность внутри страны, направленную против Австро-Венгрии. На этом Б. к. формально закончился, но его последствия продолжали сказываться в дальнейшем. Он привел к усилению военных приготовлений в обоих враждующих лагерях Европы. Отношения между Австро-Венгрией и Сербией не только не улучшились, но стали все более обостряться вплоть до сараевского убийства. Таким образом, Б. к., углубив противоречия между Тройственным согласием и Тройственным союзом (см.), явился одним из важных этапов на пути к первой мировой войне. Литература: Graf Benckendorffs diplomatischer Schriftwechsel. Neue stark vermehrte Auflage der Diplomatischen Aktenst?cke zur Geschichte der Ententepolitik der Vorkriegsjahre. Bd I. 1907-1910. Hrsg. v. B. v. Siebert. Berlin - Leipzig. 1928. S. 11-208. - Вritish documents on the origins of the war. 1898-1914. Ed. by G. P. Gooch and H. Temperley. Vol. 5. London. 1928. P. 356- 830.-Die Grosse Politik der europ?ischen Kabinette 1871-1914. Bd 26. Hf. 1-2. Berlin. 1925. - ?sterreiсb-Ungarns Aussenpolitik von der Bosnischen Krise 1908 bis zum Kriegsausbruch 1914. Diplomatische Aktenst?cke d. ?ster.-Ungar. Ministeriums des ?ussern. Ausgew?hlt v. L. Bittner, A. F. Pribram, H. Sbrik u. H. Uebers-berger. Bd 1-9. Wien-Leipzig. 1930. - Зайончковский, А. М. Вокруг аннексии Боснии и Герцеговины. "Красный архив". 1925. Т. 3 (10). С. 41-53. - Босния и Герцеговина в народной скупщине королевства Сербии на заседаниях 29 сентября, 20 и 21 декабря 1908 года. Белград. 1909. 86 с.-Savinsky, A. L entrevue de Buchlau "Le monde slave". 1931. F?vrier. P. 218-227.- Grey of Fallodon. Twenty-five years. 1892-1916. Vol. 1. New York. 1925. P. 166-194. - Гершич, Г. Международно-правни биланс у последньоj балканскоj кризи. Београд. 1909. 138 с. - Цвиjир, Jован. Анексиjа Босне и Херцеговине и Српски проблем. Београд. 1908. 62 с. -Милюков, П. Н. Балканский кризис и политика А. П. Извольского. Спб. 1910. XIV, 404 с. - Nintchitch, M. La crise bosniaque (1908-1909) et les puissances europ?ennes. T. 1-2. Paris. 1937.- Setоn-Watson, R. W. The r?le of Bosnia in international politics 1875-1914. Oxford. 1932. 36 p.- Pribram, A. F. Austrian foreign policy 1908-1918. With a foreword by G. P. Gooch. London. . 128 p. - Zweybr?сk, F. ?sterreichische essays. Graf Aehrenthal. Berlin. 1916. XL 302 S. - Wedel, О. H. Austro-German diplomatie relations 1908-1914. Stanford University - London. . P. 47-104.-David, W. D. European diplomacy in the Near Eastern question 1906 - 1909. Urbana. 1940.

Предпосылки кризиса

В первое десятилетие XX века неумолимо клонившаяся к упадку Османская империя попыталась переломить вектор своего развития, после Младотурецкой революции правящие круги Османской империи с новой силой стали заявлять свои права на Боснию и Герцеговину . Это тревожило австро-венгерское правительство, которое взяло курс на аннексию провинций и искало лишь удобный повод для реализации своих планов. Для этого необходимо было преодолеть противодействие не только османцев , но также России , Великобритании , Франции , Италии , Сербии и Черногории .

Политика Австро-Венгрии

Австрийский министр иностранных дел Алоиз фон Эренталь вступил в переговоры с представителями заинтересованных держав. Первым делом было достигнуто соглашение с Италией о том, что Габсбурги не будут вмешиваться в Итало-турецкую войну за обладание Ливией . Это позволило несколько выровнять австрийские отношения с Италией, которые не складывались со времён окончания Рисорджименто , лишившего Габсбургов их обширных владений на Апеннинах . С султаном удалось договориться путём подписания договора, по которому Турция получала за аннексированные территории компенсацию в 2,5 млн фунтов стерлингов - при том, что Австрия отказывалась аннексировать Новипазарский санджак . Посредником при заключении этого договора выступал основной внешнеполитический союзник австрийского двора - германский кайзер Вильгельм II , имевший неограниченное влияние на султана .

Во время встречи российского министра иностранных дел А. П. Извольского с австрийским коллегой Алоизом фон Эренталем , состоявшейся в замке Бухлау (Бухлов), 15-16 сентября 1908 года было достигнуто предварительное неформальное соглашение, по которому в обмен на признание Россией аннексии Боснии и Герцеговины, Австрия признавала право России на беспрепятственный проход её военных кораблей через черноморские проливы Босфор и Дарданеллы . Также обе стороны договорились не возражать, если Болгария объявит о прекращении своей вассальной зависимости от Османской империи . Стоит отметить, что у Извольского не было полномочий для проведения подобных переговоров, а для его австрийского коллеги, Эренталя , как выяснилось позднее, весьма важным было хотя бы создать их видимость. Со слов современников Извольского смысл его предварительного неформального соглашения с Эренталем состоял в том, чтобы в подходящий для двух держав момент Австро-Венгрия объявила об аннексии Боснии-Герцеговины , а Россия одновременно заявила бы об отказе от берлинских соглашений о нейтральном статусе черноморских проливов . Предполагалось, что согласованные действия позволят нейтрализовать реакцию со стороны союзников России по Антанте - Франции и Великобритании , которые опасались усиления российского влияния в Средиземноморье.

Как отмечал в своих мемуарах граф В. Н. Коковцов , бывший в то время министром финансов России , "за гостеприимными беседами в Бухлау Извольский разыграл эпизод из басни Крылова - «Ворона и лисица».

Боснийский кризис 1908-1909 гг

На следующий день (6 октября) правительства Сербии и Черногории объявили в своих странах мобилизацию. Правящие круги и интеллигенция обоих государств полагали, что Босния-Герцеговина - это исторически сербская провинция, она должна быть интегрирована в общесербское культурное пространство и поделена между ними, как и Новипазарский санджак .

10 марта 1909 г. Сербия отказалась признавать аннексию Боснии и Герцеговины. 17 марта 1909 г. Совет министров России на своем заседании констатировал, что Российская империя не готова к войне с Германией и Австро-Венгрией на двух фронтах. В связи с этим России приходилось сдерживать Сербию от нападения на Австро-Венгрию ; такой опрометчивый шаг вполне мог спровоцировать общеевропейскую войну.

И тут своё веское слово сказала Германия . 22 марта германский посол в России граф Пурталес вручил российскому коллеге Извольскому «предложения по разрешению кризиса» (больше похожие на ультиматум), в которых России предлагалось дать немедленный чёткий недвусмысленный ответ о согласии либо отказе признать аннексию Боснии и Герцеговины и дал понять, что отрицательный ответ повлечёт за собой нападение Австро-Венгрии на Сербию; дополнительно было выдвинуто требование о прекращении дипломатической поддержки Сербии . Опасаясь втягивания России в войну, премьер-министр П. А. Столыпин выступил категорически против прямой конфронтации с Германией и Австро-Венгрией, указав, что «развязать войну - значит развязать силы революции». На следующий же день император Николай II телеграфировал кайзеру Германии Вильгельму II о согласии принять все германские требования. Это означало, что русская балканская политика потерпела полное фиаско, которое современники, памятуя о недавно закончившейся неудачной русско-японской войне , назвали «дипломатической Цусимой» . Под давлением своего союзника, Сербия 31 марта 1909 г. также вынуждена была признать аннексию.

Формально конфликт был исчерпан, но чувства горечи от поражения продолжали тлеть и в Белграде, и в Петербурге. Кроме того, благодаря усилиям австрийской и германской дипломатии союзники России - Сербия и Черногория, оказались в изоляции, а престижу России был нанесён очередной чувствительный удар. Балканы же надолго остались «пороховым погребом» Европы . Взрыв произошёл в июне 1914 года, когда сербский террорист Гаврило Принцип застрелил наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда во время инспекции вновь присоединённых земель (см. Сараевское убийство).

Боснийский кризис 1908-1909 гг. привёл к углублению противоречий между Антантой и Тройственным союзом , явившись одним из этапов на пути к Первой мировой войне . Кризис необратимо испортил отношения между Россией и Сербией с одной стороны и Австро-Венгрией с другой и едва не привёл к большой европейской войне. Германия дала понять России и Антанте , что окажет Австро-Венгрии любую необходимую помощь, вплоть до военной. Наметился отход Италии от Тройственного союза . В рамках Антанты также вскрылись серьёзные противоречия: союзники не оказали России весомую поддержку в босно-герцеговинском вопросе и оказались не готовы удовлетворить притязания России в Восточном вопросе в целом, оставив Россию наедине с Германией и Австро-Венгрией. В то же время сами - «держали порох сухим». По данным ряда исследователей, на рубеже 1908-1909 гг. Великобритания сконцентрировала в метрополии больше половины кораблей своего флота. По-видимому, британские правящие круги не сочли Боснийский кризис своевременным и удобным поводом для выступления против Тройственного союза .

Что касается главных «героев» кризиса - кризис отразился на политической карьере Извольского : вскоре он ушёл в отставку с поста министра иностранных дел и был отправлен послом во Францию; российское внешнеполитическое ведомство, долгое время остававшееся очень закрытым органом, напрямую подчинявшимся императору, наконец, попало под полный контроль Правительства и Председателя Совета Министров: политика стала более гласной, а решения - более взвешенными. Эренталь получил титул графа после признания аннексии остальными Великими державами 9 апреля 1909 года.

Напишите отзыв о статье "Боснийский кризис"

Ссылки

• Астафьев И. И. Русско-германские дипломатические отношения 1905-1911 гг. М., 1972;
• Бестужев И. В. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1906-1910. М., 1961;
• Виноградов К. Б. Боснийский кризис 1908-1909 гг. Пролог первой мировой войны. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1964;
• Зайончковский А. М. Вокруг аннексии Боснии и Герцеговины. // Красный архив, 1925, Т.3 (10), С. 41-53;
• Игнатьев А. В. Русско-английские отношения накануне первой мировой войны (1908-1914 гг.). М., 1962;
• История дипломатии. Том II. Автор тома В. М. Хвостов. Под редакцией А. А. Громыко, И. Н. Земскова, В. А. Зорина, В. С. Семенова, С. Д. Сказкина, В. М. Хвостова. М., Государственное издательство политической литературы, 1963;
• Милюков, П. Н. Балканский кризис и политика А. П. Извольского. СПб., 1910;
• Писарев Ю. А. Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. М., Изд-во Наука, 1985;
• Полетика Н. П. Сараевское убийство. Исследование по истории австро-сербских отношений и балканской политики России в период 1903-1914 гг. М., Изд-во: Красная газета, 1930;
• Fay Sidney Bradshaw. The origins of the world war. Vol. 1-2, New York 1928. / Фей С. Б. Происхождение мировой войны. Т. 1-2, М., 1934;
• Pribram, A. F. Austrian foreign policy 1908-1918. With a foreword by G. P. Gooch. London, 1923;
• (англ.)

См. также

Отрывок, характеризующий Боснийский кризис

Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c"est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили. И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену, и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu"il vous donne l"amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.

Еще в октябре 1904 г. Германия, пользуясь неудачами России в войне с Японией, предприняла попытку оторвать ее от союза с Францией, но переговоры, длившиеся до декабря того же года, не дали результатов. Вторая попытка со стороны Германии была предпринята на завершающем этапе русско-японской войны. В июле 1905 г. германский император Вильгельм II нанес визит Николаю II, отдыхавшему на о. Бьёрке в финских шхерах (близ Выборга). Здесь ему удалось уговорить Николая II подписать договор о взаимной военной помощи в случае нападения на Россию или Германию другой европейской державы. При этом Вильгельм II намекал, что здесь имелась в виду Англия, а не Франция, которая возможно примкнет к этому договору. Однако по своему смыслу договор был направлен против Франции, что лишало Россию ее основного союзника и кредитора. По своей форме договор был оборонительным и вступал в силу по окончании русско-японской войны.

Этот договор носил характер личного соглашения двух монархов без ведома их министров иностранных дел. С.В. Витте, прибывший из Портсмута после подписания мира с Японией, и министр иностранных дел В.Н. Ламздорф после долгих уговоров царя убедили его дезавуировать договор: формально не отказываясь от него, внести в него ряд таких поправок и условий, которые сводили бы его на нет. В ноябре 1905 г. Вильгельму II было сообщено, что обязательства России в отношении Германии не распространяются на случай войны Германии с Францией. Это было дипломатическим отказом, и договор не вступил в силу, что укрепило отношения России с Францией. В начале апреля 1906 г. Франция предоставила России новый заем в размере 2250 млн. франков (850 млн. руб.).

Вместе с тем Россия не желала обострять отношения и с Германией. В июле 1907 г. состоялось свидание Вильгельма II с Николаем II в Свинемюнде. Между ними был заключен договор о сохранении статус-кво на Балтийском море. К этому договору присоединились Швеция и Дания.

Германия и ее союзница по военному блоку Австро-Венгрии стремились превратить Балканы и Турцию в сферу своего экономического, политического и военного влияния, что затрагивало интересы стран Антанты в этом регионе и углубляло их противоречия с австро-германским блоком. Взрывоопасный характер приняли события, развернувшиеся в 1908 - 1909 гг. на Балканах и получившие название "боснийского кризиса".

Босния и Герцеговина, населенные сербами и хорватами, по решению Берлинского конгресса 1878 г. были оккупированы на неопределенный срок войсками Австро-Венгрии, но продолжали считаться турецкими владениями. Австро-Венгрия рассматривала эти провинции, имевшие важное стратегическое значение, как плацдарм для усиления своего влияния на Балканах и давно вынашивала планы окончательной их аннексии.

В 1908 г. началась революция в Турции. Абсолютистский режим султана Абдул Хамида был свергнут, к власти пришли военные, принадлежавшие к буржуазно-националистической организации "Единство и прогресс" (именуемые в Европе "младотурками"), которые ввели в стране конституцию. Революция в Турции вызвала новый подъем национально освободительной борьбы народов Балкан, но младотурецкое правительство жестоко подавило начавшееся движение.

Младотурецкая революция рассматривалась Австро-Венгрией как удобный предлог для осуществления для окончательной аннексии Боснии и Герцеговины. В связи с этим намерением Австро-Венгрии министр иностранных дел России А.П. Извольский полагал возможным договориться с венским кабинетом о компенсациях для России взамен признания ею оккупации Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией. Он знал, что вопрос об оккупации этих территорий окончательно уже решен венским кабинетом, и при этих обстоятельствах пришлось бы либо ограничиться бесплодным протестом российской стороны, либо прибегнуть к угрозам, что было чревато развязыванием военного конфликта.

2-3 (16-17) сентября 1908 г. в австрийском замке Бухлау состоя лась встреча Извольского с австрийским министром иностранных дел графом А.Эренталем. Между ними было заключено устное ("джентльменское") соглашение. Извольский давал согласие на признание Россией аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией в обмен на обещание Эренталя поддержать требование России открыть Черноморские проливы для прохода русских военных судов и предоставление территориальных компенсаций Сербии. Предусматривался также вывод австрийских войск из турецкой провинции - Ново-Базарского санджака - и отказ австрийской стороны от претензий на него. Всю ответственность за переговоры Извольский взял на себя.

Эти вопросы предстояло решить на международной конференции европейских держав, участниц Берлинского конгресса 1878 г., - России, Англии, Франции, Австро-Венгрии, Германии и Италии. Для подготовки этой конференции и выяснения позиции держав Извольский отправился в турне по европейским столицам.

Германия и Италия дали свое согласие в общей, ни к чему их не обязывающей, форме, но вместе с тем потребовали определенных для себя компенсаций. Франция и Англия, несмотря на свои союзнические отношения с Россией, не были заинтересованы в изменении режима проливов и фактически отказались ее поддержать в этом вопросе. Франция обусловила свою позицию мнением английского кабинета. В Лондоне ссылались на необходимость получения согласия Турции на изменение режима проливов.

29 сентября (10 октября) 1908 г., когда Извольский совершал турне по европейским столицам, Австро-Венгрия официально объявила об аннексии Боснии и Герцеговины. В это время с целью привлечь Болгарию на свою сторону Эренталь тайно договорился с болгарским кня зем Фердинандом о предоставлении ей полной независимости. По условиям Берлинского конгресса 1878 г. Болгария хотя и была автономным княжеством, но платила дань Турции, а выборный болгарский князь утверждался турецким султаном. Опираясь на поддержку Австро-Венгрии, Фердинанд объявил себя царем, а Болгарию независимым царством.

Против аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией с протестом выступили Россия, Сербия и Турция. Сербия даже провела мобилизацию своей армии. Англия и Франция под разными предлогами уклонились от принятия каких-либо мер против действий Австро-Венгрии. Англия выдвинула проект нейтрализации проливов и даже направила свою эскадру в Дарданеллам, а турецкому правительству советовала быть бдительнее и укрепить Босфор. Турция за субсидию от Англии в 2,5 млн. фунтов стерлингов в феврале 1909 г. отказалась от своих прав на Боснию и Герцеговину.

Против действий Извольского выступил Столыпин, который резонно указывал, что соглашение России с Австро-Венгрией на этих условиях вызовет сильное недовольство как славянских народов Балканского полуострова, так и общественного мнения в самой России. Он считал, что аннексия Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины неизбежно вызовет сильное противодействие балканских народов и тем самым будет способствовать единению их под эгидой России.

Австро-Венгрия в ультимативной форме потребовала от Сербии признания аннексии Боснии и Герцеговины, открыто угрожая ей войной, демонстративно начала военные приготовления и сосредоточила свои войска на сербской границе. На сторону Австро-Венгрии решительно выступила Германия. 8 (21) марта 1909 г. она предъявила России ультиматум - признать аннексию Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, отказаться от требования созыва международной конференции по боснийскому вопросу и воздействовать на Сербию, чтобы она приняла условия венского кабинета. Германия недвусмысленно заявила о вероятности военных действий Австро-Венгрии против Сербии, если ультиматум не будет принят. Германия откровенно шла на крайние меры. В Берлине заявляли, что наступил "самый лучший момент, чтобы рассчитаться с русскими".

В день получения германского ультиматума царским правительством собралось совещание под председательством Николая II. Была признана неготовность России к войне, а также и внутренние обстоятельства социального характера. Твердую позицию избежать войну любыми средствами занял Столыпин, указывая, что "развязать войну - значит раз вязать силы революции". 12(25) марта 1909 г. Николай II направил Вильгельму II телеграмму о согласии русского правительства принять требования Германии. Через несколько дней о принятии требований Австро-Венгрии заявила и Сербия. Неудачу русской дипломатии в боснийском кризисе в самой России едко окрестили "дипломатической Цусимой".

Неудача русской дипломатии временно ослабила позиции германофильской группы в России. Вместе с тем правых газетах развернулась шумная кампания против Англии и Франции, не поддержавших Россию в самые острые моменты кризиса.

Германия расценила исход боснийского кризиса как благоприятный фактор ослабления влияния России на Балканах и раскола Антанты. Германия стремилась сама укрепить свое влияние на Балканах и вытеснить из стран Ближнего Востока Россию, Францию и Англию, но как раз это стремление Германии еще более сплотило блок Антанты, а итогом боснийского кризиса явилось усиление гонки вооружений. В России было преступлено к разработки программы по реорганизации армии и флота, оснащению их новыми видами вооружения. С целью централизации всего военного дела в августе 1909 г. был упразднен Совет государственной обороны, и все учреждения военного ведомства, включая Генштаб и генерал инспекторов отдельных родов войск были подчинены военному министру. После боснийского кризиса российский Генштаб еще более был убежден в близости войны, а также и в том, что наиболее вероятными противниками России в этой войне будут Австро-Венгрия и Германия. В 1910 г. была утверждена новая дислокация армии с целью более равномерного распределения войск на территории страны. Были отодвинуты от границ районы сосредоточения войск и техники, чтобы не поставить их под удар противника в первые же дни войны. Был расширен офицерский корпус, в котором увеличился удельный вес представителей недворянских сословий.

Боснийский кризис способствовал сближению России с Италией. В октябре 1909 г. в итальянском городке Ракконджи был подписан секретный договор между Россией и Италией. Он предусматривал поддержку со стороны Италии в сохранении статуса-кво на Балканах и содействие в открытии черноморских проливов для русских военных кораблей в обмен на доброжелательный нейтралитет России в случае захвата Италией Триполитании и Киренаики (в Северной Африке), находившихся под властью Турции. Договор также предусматривал совместное дипломатическое давление Италии и России на Австро-Венгрию в случае нарушения ею статуса-кво на Балканах. Русско-итальянский договор 1909 г. знаменовал собой важный шаг в наметившемся отходе Италии от Тройственного союза.

В сентябре 1911 г. началась итало-турецкая война. Россия решила воспользоваться неудачами Турции в этой войне для создания благоприятного для себя режима Черноморских проливов. В Турцию был направлен послом Н.В. Чарыков, перед которым была поставлена задача добиться от турецкого правительства согласия на открытие для русских военных судов Черноморских проливов в обмен на помощь со стороны России в защите проливов и прилегающих к ним территорий. Ста вилась перед Чарыковым и другая задача - добиться объединения Турции, Болгарии, Сербии и Черногории в Балканский союз под эгидой России с целью противодействия агрессивной политики Австро-Венгрии на Балканах. Предполагалось присоединить к этому союзу также Грецию и Румынию.